Примерное время чтения: 11 минут
1039

Последний путь. Зачем Лев Толстой отправился к оптинским старцам?

Сюжет История Калуги
«У скитов» (Оптина пустынь). Из литографических репродукций малого тиража «Последние дни Л.Н. Толстого». Автор В. Росинский.
«У скитов» (Оптина пустынь). Из литографических репродукций малого тиража «Последние дни Л.Н. Толстого». Автор В. Росинский. Самарский литературно-мемориальный музей им. Горького

10 ноября 1910 года (по новому стилю) из своего дома в Ясной Поляне ушёл 82-летний великий русский писатель, философ и просветитель Лев Николаевич Толстой. О том, как он провёл свои последние дни и почему отправился на Калужскую землю, выяснил корреспондент kaluga.aif.ru.

Роковой вагон

Граф тайно бежал ночью из своего дома в неизвестном направлении в сопровождении личного врача Маковицкого. Это частное событие, случившееся в Ясной Поляне, благодаря телеграфу разлетелось по всему миру и потрясло.  По реакции известие об уходе Толстого можно поставить в один ряд с известием о гибели «Титаника». По дороге Лев Николаевич заболел крупозным воспалением легких и вынужден был сделать остановку на маленькой железнодорожной станции Астапово, где 7 ноября (по старому стилю) в доме начальника станции и скончался.

Путь Толстого от Ясной Поляны до Астапова, до его кончины и возвращения в Ясную Поляну в простом дубовом гробу, занял всего 10 дней. Человек, который мог быть очень богатым. За полные права на публикацию произведений Толстого издатели предлагали колоссальные деньги — 10 млн золотых, жить где угодно за границей. Толстой уходит из дома с 50 рублями.  На тот момент это было всё его состояние.

По воспоминаниям врача Маковицкого, в три часа ночи Толстой взял с собой самопишущее перо, записные книжки и самое, на его взгляд, необходимое.  Оказалось, что самых нужных вещей всё-таки набралось много. Потребовался дорожный чемодан, который нельзя достать без шума, не разбудив Софью Андреевну. Плотно закрыв три двери, ведущие в спальню жены, Толстой без шума достал чемодан. Но его оказалось недостаточно. Получился ещё узел с пледом и пальто, а также корзина с провизией.

Запрягли лошадей. Поехали на станцию Щёкино... Позади оставались усадьба и деревня Ясная Поляна, через которую ранним утром проехал странный кортеж. В коляске, запряжённой парой, сидел старый граф в ватнике и армяке, в двух шапках, так как у него зябла голова, рядом врач — Душан Петрович Маковицкий, с невозмутимым выражением лица, в коричневом потёртом тулупе и желтой валяной шапочке; впереди на третьей лошади — конюх Филя с горящим факелом, освещавшим дорогу.

Из Щёкина в Горбачёво ехали в вагоне второго класса. Но из Горбачёва в Козельск Толстой пожелал ехать третьим классом, с простым народом. Сев в вагоне на деревянную скамью, он сказал: «Как хорошо, свободно!»

Товарный поезд Сухиничи — Козельск был с одним вагоном третьего класса, переполненным и прокуренным. «Наш вагон был самый плохой и тесный, в каком мне когда-либо приходилось ездить по России. Вход несимметрично расположен к продольному ходу. Входящий во время трогания поезда рисковал расшибить себе лицо об угол приподнятой спинки, которая как раз против середины двери; его надо было обходить. Отделения в вагоне узки, между скамейками мало простора, багаж тоже не умещается. Духота», — вспоминал Маковицкий.

Скоро Толстой стал задыхаться от дыма, потому что половина пассажиров курили. Надев меховые пальто и шапку, глубокие зимние калоши, он вышел на заднюю площадку. Но и там стояли курильщики. Тогда он перешёл на переднюю площадку, где дул встречный ветер, но зато никто не курил, а стояли только баба с ребёнком и какой-то крестьянин...

Вид Оптиной пустыни. Фотооткрытка нач. 20 века.
Вид Оптиной пустыни. Фотооткрытка нач. 20 века. Фото: Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь

Проведённые на этой площадке три четверти часа Маковицкий позже назовет «роковыми». Их было достаточно, чтобы простудиться. Поезд ехал медленно, 100 с небольшим верст за почти шесть с половиной часов. Около пяти часов вечера они сошли на станции в Козельске и отправились в Оптину пустынь.

Старцы не приняли

На пароме через Жиздру Толстой разговорился с паромщиком-монахом и заметил Маковицкому, что паромщик этот из крестьян. У служившего в монастырской гостинице монаха Михаила, с рыжими, почти красными волосами и бородой, он спросил: «Может ли принять на постой отлучённого от церкви графа Толстого». Михаил сильно изумился и отвёл приезжим лучшую комнату — просторную, с двумя кроватями и широким диваном.

«Как здесь хорошо!» — воскликнул Толстой.

Проснулся граф в семь часов утра и провел в Оптиной пустыни полноценный день. За это время он постарался помочь просительнице, крестьянской вдове Дарье Окаемовой с её детьми, продиктовал последнюю в своей жизни статью о смертных казнях «Действительное средство», написанную по просьбе Корнея Чуковского, попытался встретиться со старцами Оптиной пустыни.

Преподобный Иосиф Оптинский не смог встретиться с Львом Толстым из-за болезниНо встреча не состоялась. Старцы его не позвали, а Толстой сам не решился постучать в домик отца Иосифа, зная, что тот был болен и не вставал с кровати.

В письме французскому переводчику Толстого Шарлю Саломону от 16 января 1911 года сестра Толстого, монахиня Шамординского монастыря Мария Николаевна Толстая, писала: «Вы хотели бы знать, что мой брат искал в Оптиной пустыни? Старца-духовника или мудрого человека, живущего в уединении с Богом и своей совестью, который понял бы его и мог бы несколько облегчить его большое горе? Я думаю, что он не искал ни того, ни другого. Горе его было слишком сложно; он просто хотел успокоиться и пожить в тихой духовной обстановке».

Из Оптиной пустыни Толстой отправил в Ясную Поляну письмо: «Главное, что они (дети) поняли и постарались внушить ей, что… все её поступки относительно меня не только не выражают любви, но как будто имеют цель убить меня, чего она и достигнет…»

Отплывающий от Оптиной пустыни паром с графом Толстым провожали пятнадцать монахов. «Жалко Льва Николаевича, ах ты Господи!» — сказали они.

«Запутался, как враг…»

11 ноября (29 октября) поздно вечером Лев Толстой вместе с Маковицким приехал в Шамордино и немедленно отправился к сестре. Он рвался к ней излить свою душу, поплакаться, услышать слова поддержки.

Шамордино.
Шамордино расположено между Калугой и Козельском. Фото: Соборы.ру

В келье Марии Николаевны в то время были её дочь Елизавета Оболенская и сестра игуменьи. Они стали свидетелями необыкновенной сцены, когда великий Толстой, рыдая попеременно на плечах сестры и племянницы, рассказывал, что происходило в Ясной Поляне в последнее время... Как жена следила за каждым его шагом, как он прятал в голенище сапога свой тайный дневник и как наутро обнаруживал, что тот пропал. Он рассказал о тайном завещании, о том, как Софья Андреевна прокрадывалась по ночам в его кабинет и рылась в бумагах, а если замечала, что он в соседней комнате не спит, входила к нему и делала вид, что пришла узнать о его здоровье... Он с ужасом поведал о том, что ему рассказал в Оптиной Сергеенко: как Софья Андреевна, узнав о бегстве мужа, пыталась покончить с собой, утопившись в пруду...

«Какой ужас: в воду!» — промолвил Толстой.

Из монастыря он написал в письме: «Прощайте, спасибо вам, милые дети, и простите за то, что всё-таки я причина вашего страдания… Тороплюсь уехать так, чтобы, чего я боюсь, мама не застала меня. Свидания с ней теперь было бы ужасно. Ну, прощайте». (4-й час утра. Шамордино).

Племяннице Толстой показался «жалким и стареньким».

«Был повязан своим коричневым башлыком, из-под которого как-то жалко торчала седенькая бородка.  

Жалкий вид отца отметила и приехавшая на следующий день в Шамордино дочь Саша. «Мне кажется, что папа уже жалеет, что уехал», — сказала она своей двоюродной сестре Лизе Оболенской.

В монастырской гостинице Толстой был вял, сонлив и рассеян. На следующий день, уходя от сестры после второго визита к ней, он заблудился в коридоре и никак не мог найти входную дверь. «Я тоже запутался, как враг», — мрачно пошутил Толстой во время следующей встречи с сестрой. Впоследствии Мария Николаевна очень страдала от того, что это были последние слова брата, сказанные ей.

Монахиня Мария (Толстая) с братом - писетелем Львом Толстым. Шамордино. 1908 год.
Монахиня Мария (Толстая) с братом - писетелем Львом Толстым. Шамордино. 1908 год. Фото: Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь

Написал он и жене Софье Андреевне последнее письмо: «Свидание наше и тем более возращение моё теперь совершенно невозможно. Советую тебе примириться с тем, что случилось, устроиться в своём новом, на время, положении, а главное, лечиться…Твоё желание и попытки самоубийства более всего показывают твою потерю власти над собой, делают для меня теперь немыслимым возвращение…»

Лев Толстой хотел остаться жить в Шамордине, для чего договорился об аренде домика в соседнем селе. Но приезд младшей дочери переломил его настроение и ранним утром 13 ноября (31 октября) Толстой бежал и из женского монастыря. Бежал, чтобы в последний раз сойти с поезда на перрон захолустной станции Астапово. 

Любите истину

В доме начальника станции перед самой смертью ему привиделись две женщины. Одной он испугался, увидав её лицо, и просил занавесить окно. Ко второй он явно стремился, когда открыл глаза и, глядя вверх, громко воскликнул: «Маша! Маша!»

«У меня дрожь пробежала по спине, — писал сын Сергей Толстой. — Я понял, что он вспомнил смерть моей сестры Маши, которая была ему особенно близка (Маша умерла тоже от воспаления легких в ноябре 1906 года)».

Последние осмысленные слова, сказанные за несколько часов до смерти старшему сыну, которые тот от волнения не разобрал, но которые слышал и Маковицкий, были: «Сережа! Я люблю истину… Очень… люблю истину».

Ещё будучи совсем молодым человеком, он гордо объявил, что его герой, которого он любит всеми силами своей души, это —Истина. «Узнаете Истину, и Истина сделает вас свободными».

7 ноября в 6 часов 5 минут Лев Николаевич скончался.

В последние годы жизни Толстой неоднократно высказывал просьбу похоронить его в Ясной Поляне, в лесу, на краю оврага, на «месте зелёной палочки». Легенду о зелёной палочке Толстой услышал в детстве от своего любимого брата Николая. Когда Николаю было 12 лет, он объявил семье о великой тайне. Стоит раскрыть её, и никто больше не умрёт, не станет войн и болезней, и люди будут «муравейными братьями». Надо лишь найти зелёную палочку, зарытую на краю оврага. Историю о зелёной палочке Толстой вспоминает в первом варианте своего завещания: «Чтобы никаких обрядов не производили при закопании в землю моего тела; деревянный гроб, и кто захочет, свезёт или снесёт в лес Старый Заказ, напротив оврага, на место зелёной палочки».

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно



Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах