Человеку нужен человек. Калужский невролог о современных проблемах горожан

Врач высшей категории Олег Юрьевич Чесаков уже 20 лет работает в калужской больнице с приятным слуху санаторным названием «Сосновая роща». Но на этом приятности и заканчиваются. У неврологов всегда цейтнот, всегда искрит от напряжения — поскольку в приёмное отделение стационара скорая привозит пациентов чаще всего в состоянии «еле-еле душа в теле» и в основном без всяких сопроводительных медицинских документов.

Статистика — наше всё

Валентина Ушакова, «АиФ-Калуга»: Уважаемый доктор, я знаю, что вы ведёте здоровый образ жизни!

Олег Чесаков: Хотите спросить, откуда у меня сигарета в руке? Стрельнул у курящих коллег. Просто нервы сдали. Я сегодня принял уже двадцать пять больных при норме пятнадцать. И все очень сложные. Вы же знаете, какие у нас пациенты! Панические атаки, неврозы, истерии, головокружения, тревожные расстройства, болезни Альцгеймера, Паркинсона… Чтобы понять, к чему из этого ряда имеет отношение вновь прибывший, я должен его не только осмотреть, но и выслушать. А это всегда негатив, который выливается на доктора в огромных количествах.

— На этом фоне радикулиты, остеохондрозы и грыжи выглядят почти безобидно!

— Да нет, эти заболевания не менее серьёзны и порой тоже связаны с психосоматикой.

— Недаром говорят, что все болезни от нервов, и врачи от них тоже не застрахованы.

— Нас часто называют циниками, намекая, что мы давно уже на многое не реагируем. Это своего рода защитная реакция, но даже такой здоровый цинизм временами не помогает. Особенно, когда ты ещё два часа сидишь после окончания работы (сам уже в состоянии невроза) и пишешь, пишешь — истории болезни, какие-то отчёты, заполняешь анкеты. Порой занимаешься откровенным сочинительством, поскольку всё описываемое далеко от реальности, но этого требуют в верхах. Наша система здравоохранения на первое место ставит статистику. А врач должен и хочет лечить больного, но… Это «но» вытекает из вышеизложенного.

— Олег Юрьевич, вы могли бы выбрать более узкую специализацию. Офтальмологу и отоларингологу душу вряд ли кто-то изливает, да ещё и с негативом. Может, неврология — это ваше призвание?

— Во всяком случае, я ещё в медучилище отдавал предпочтение двум дисциплинам — гинекологии и неврологии. И потом неврология сама меня нашла и приручила.

— Это как?

— Я окончил фельдшерское отделение и в восемнадцать лет… заведовал ФАПом! Старался соответствовать статусу, но чувствовал, что должен уступить место более опытному специалисту. Сам же отправился в областную больницу ума-разума набираться. Вакансия была только в неврологии, где я работал процедурным медбратом, потом массажистом. И каждый год поступал в мединститут (с химией проблемы были). На третий год стал, наконец, студентом Смоленской медицинской академии. И учась там, уже знал, что буду неврологом. За три года работы в этом отделении я понял, что мне интересен именно широкий диапазон заболеваний, которые придётся лечить.

На нашей работе не только закуришь, но и запьёшь

— А в медицинское училище по совету мамы поступили? Насколько я знаю, она у вас до сих пор фельдшером работает.

— Да. В родном селе Макарово. Я ей во всем помогаю, и даже частенько консультирую земляков как невролог. Что касается маминого совета, то у меня в школе были более крутые амбиции. Я собирался в Щукинку, считая себя очень талантливым в этом смысле человеком. Но потом протрезвел и предпочел будущей сцене белый халат.

— Определённый артистизм нужен и в вашей профессии. Выступая в амплуа психоневролога, вы должны быть убедительны.

— Вы правы. Словом можно вылечить, а можно и убить. Часто неудачная «шутка» или оскорбительный намёк на какую-то уязвимость человека способны ввести его в такую глубочайшую депрессию, из которой он годами выйти не может. В последнее время мы фиксируем всё больше панических атак и тревожных расстройств. Причём, у молодых. Всё идёт из детства. Разводы, грубые нравы в семье, сквернословие, обиды ребёнка на родителей — в момент стресса это вырывается наружу и превращается в тяжёлый недуг.

Душа остаётся за кадром

— Сейчас очень многие прибегают к транквилизаторам и антидепрессантам. Афобазол — самое ходовое лекарство в аптеке.

— Это лишь временное решение проблемы. А болеем мы потому, что разучились любить. Люди боятся стать друг другу родными, близкими, избегают дружбы, потому что это напрягает, как сейчас говорят, требует взаимной ответственности и эмоциональных затрат. Даже в семье каждый сам по себе. Все обуты, одеты, накормлены. Чего ещё надо? Душа остается за кадром. Потому дети у нас недолюбленные, недоласканные, и родители из них вырастают холодные. Это наблюдения из моего многолетнего врачебного опыта.

— Но у вас у самого трое детей! Как же вы находите для них время с такой работой на износ?

— Моему первенцу Кириллу уже 20 лет, он самостоятельный и учится на врача. А вот «поздние цветочки» — пятилетняя Лиза и трёхлетний Захар особенно остро нуждаются в папе, а я их вижу только утром, когда везу в детсад, и вечером, за час до отхода ко сну. И то иногда прихожу с работы и честно признаюсь: «Я – никакой!». Спасибо моей жене Наташе, что она всё понимает и главную заботу о малышках взяла на себя. Хотя работа медсестры-анестезистки при оперирующем офтальмологе — тоже не сахар. Но надеюсь, цейтнот у меня когда-нибудь закончится!

— В вашем-то стационаре? Сомневаюсь.

— Когда больного привозит скорая, тут всё понятно. Однако часто мы устраняем ошибки или откровенные недоработки врачей поликлиник. Порой диагнозы, поставленные ими, мягко говоря, удивляют. Моё твёрдое убеждение: выпускник медицинского вуза должен начинать свою работу со стационара и только лет через пять он может занять место врача общей практики. В Калуге очень любят так называемую «чистку сосудов». Прямо требуют: «Прокапайте меня, чтобы голова лучше работала». Толку от этого никакого. Это позавчерашний день нашей медицины. Но подобная имитация лечения в чести у поликлинических докторов. На совести поликлиник и диспансеризация, которую можно охарактеризовать двумя словосочетаниями: кое-что и кое-как. Потом мы в стационаре этих «диспансеризированных» заново обследуем, тратим время, средства и откровенно злимся – кому нужно это очковтирательство?

— Как кому? Вы сами говорили – госпоже статистике! Но пока нашу медицину в очередной раз реформируют, дайте «немедикаментозный» совет своим пациентам, уважаемый доктор. Что делать им – нервным, депрессивным и тревожным?

— Не бойтесь своих эмоций. Плачьте, если плачется, смейтесь без оглядки на окружающих, не копите обиды, прощайте, жалейте, обнимайте всех, кто рядом. Человеку нужен человек. Это главный антидепрессант. Тревога не любит места, где есть душевное тепло, доброжелательность и любовь. И больше общайтесь – не виртуально, а натурально!