Примерное время чтения: 11 минут
1264

Сыграем буллинг. Как калужские школьники на сцене борются с травлей

Сцена помогла детям, подвергшихся буллингу, справиться со своими проблемами
Сцена помогла детям, подвергшихся буллингу, справиться со своими проблемами / Леонид Клёц / Из личного архива

Калужская мастерская «ТерМиТ» делает упор на реальные истории школьников, над которыми сверстники издевались и даже избивали. По мнению художественного руководителя театральной студии Леонида Клёца, проект «Я — не чучело!» не только обращает внимание общества на проблему подростковой жестокости и агрессии, но и помогает бороться с ней. О том, как это работает, Леонид рассказал в интервью «АиФ-Калуга».

Увидим в октябре

Ирина Мещерская, «АиФ-Калуга»: Как провели три месяца самоизоляции? Она сильно повлияла на ваши творческие планы, а может, наоборот, дала время для чего-то нового?

Леонид Клёц: В творческом плане пандемия точно не дала ничего нового. Это время, потраченное впустую, если не считать общения со своими родными детьми и проведенное с ними время. Мы с «термитовцами» пробовали использовать Zoom, но в полной мере работать с детьми нам не удавалось. Им очень быстро это становится неинтересно — надо быть очень хорошо технически подкованными, а не с нашими ресурсами. И мы потеряли время. Наша мастерская сейчас находится на стадии реализации второго этапа проекта «Я — не чучело!». По идее, мы бы в сентябре могли сделать премьеру спектакля. Сначала мы долго собирали материал, через Интернет ребята нам присылали реальные истории травли, из которых мы собираем спектакль. Потом мы объявили кастинг. Дети нам прислали свои видеопрезентации, мы отсмотрели. А дальше настало время встретиться с детьми и посмотреть друг другу в глаза. И тут мы не раз откладывали. На два месяца отстали от графика. Сейчас премьера намечена на октябрь.

Досье
Леонид Клёц родился 2 ноября 1972 года в городе Бар Винницкой области. В 2001 году окончил Ярославский государственный театральный институт. С 2000 года работает в Калужском драматическом театре. Также работал ведущим на региональном телевидении. Снимался на эпизодических ролях в отечественных сериал и кино.

— В прошлом году итогом проекта «Я — не чучело!» стал спектакль «Вдох-выдох» по одноимённой пьесе Юлии Тупикиной. Получается, в этом году за основу спектакля вы возьмёте реальные истории калужских школьников?

— Да, через второй проект мы пытаемся более глобально повлиять на обстановку с травлей. Мы всколыхнули эту тему, и волна дала свои результаты. Мы набрали 30 школьных историй, из них отобрали восемь новелл. И теперь снова проблема — опять пришло много детей, а я не могу отказывать и выбирать из них кого-то. В прошлом году в спектакль мне нужны были три подростка, пришло порядка 30. И все классные, все талантливые. В итоге я решил срочно что-то придумать, чтобы их всех оставить. Так в спектакле «Вдох — выдох» появился 9К класс. А после с этими ребятами мы создали театральную студию «ТерМиТ».

— То есть действуете по ситуации? Изначально не было разработано какой-то концепции?

— Да, всё нарастает как снежный ком из одного когда-то мной увиденного ролика в Интернете о жестокости. И тогда я подумал, что с этим нужно что-то делать. Эта тема детской жестокости меня зацепила, сейчас у меня классная «банда». Я очень хочу сделать клуб «Я — не чучело!», где дети будут общаться с подростками, которые находятся в такой непростой ситуации, чтобы на эту тему с ними общался не психолог, учитель или родители — а их сверстники. Тем более у меня в проекте почти все дети прошли через школьную травлю, причём истории очень жестокие, начиная от обзываний и словесной травли, до сломанных носов. Сейчас с ребятами репетируем. Тексты жёсткие и жестокие, а нам это нужно немного облегчить и творчески подать.

«А у нас есть такое?»

— Увиденный вами ролик и стал причиной появления проекта «Я — не чучело!»?

— У меня три сына, со средним у меня периодически возникают неровности. Ему 16 лет. И это многое объясняет. А со своими детьми, к сожалению, я могу быть вспыльчив. Что же до работы… В какой-то момент наша мастерская занялась темой буллинга, и я понял, что это может быть социальным направлением для нас, потому что театральным коллективам и некоммерческим организациям нужно найти, о чем говорить. И когда мы начали говорить о детской травле, я услышал: «А у нас что, есть такое?». Да полно! Сейчас самое сложное — найти путь дальше. Мне нравится комплексный подход в решении любой задачи. Если есть проблема, значит, несколько факторов повлияли на её появление. Следовательно, их нужно учитывать при решении. Сейчас мы работаем с психологом Анной Шишенковой, и она начинает «ковырять» проблемы изнутри. Детям есть что скрывать и есть о чём рассказать — и когда психолог начинает поддевать застаревшие душевные раны, становится больно. А у меня как у родителя сердце сжимается. Но я понимаю, что если мы так не сделаем, то травмы будут на всю жизнь.

— Получается, вы не ограничиваетесь только творческой идеей донести до людей проблему буллинга, но и пытаетесь помочь этим детям?

— Конечно! Больше скажу — я просил психолога сделать тестирование детей на нулевом этапе и потом, в конце проекта. Ведь даже в нашем коллективе иногда очаги травли вспыхивают, но мы сразу их локализуем. Например, вначале костяк сложился, а я прихожу к ним и говорю: «Это Ваня, он теперь с нами». Они сразу: «А что этот Ваня сделал, что теперь он с нами?» Сейчас дети продолжают приходить в проект, теперь на мои слова: «Ребят, это Ваня, и он с нами», они отвечают: «Ваня, привет. Я Аня, чем занимаешься?»

— Ребята не стеснялись рассказывать личные истории?

— Всё было постепенно. Когда дети поняли, что вся наша команда взрослых стала для них практически родителями, только в большем количестве, то души детские оттаяли. Они смогли говорить сначала об этом нам, потом со сцены, я даже просил их записывать эти истории. Мы снимали социальные ролики, несколько фильмов о проекте, у нас есть документальный фильм, где собраны самые яркие истории, которые ребята рассказывают на камеру. Был момент, когда одна из участниц — с ней приключилась жёсткая история — сказала: «А если мои одноклассники это увидят, и это начнётся опять?» Хотя до этого её одноклассники приходили на спектакль «Вдох-выдох» и отношения сгладились, но это опасение всё-таки у ребят присутствует.

— Вы больше хотите, чтобы проект помог ребятам, испытавшим травлю на себе, или изменил жестоких детей, которые посмотрят спектакль?

— В первую очередь, которые смотрят. Кто-то в процессе обсуждения хорошо сказал, что наши дети не смогут быть жестокими, они теперь как волонтёры добра. Эти ребята теперь не смогут спокойно смотреть на жестокость рядом с ними. Активную позицию сейчас занимают те, кто раньше мог просто наблюдать за буллингом. Спектакли меняют тех, кто их смотрит. После первого спектакля «Вдох-выдох» родители выходили и им хотелось обнять своих детей, прижать, приласкать, поговорить. Мама одного подростка мне рассказывала, что после просмотра её 16-летний сын позвал отца. Они лишь обменивались дежурными фразами дома. А тут проговорили часа полтора. Это классно, для этого все что мы делаем и нужно.

— Когда вы будете полностью удовлетворены своей работой в этом направлении?

— В идеале нужно победить жестокость и неравнодушие. В Российской академии образования в Москве я встречался с людьми, которые научно занимаются вопросами влияния творчества на развитие детей. Они узнали про наш проект и позвали меня, сказали, что я до конца даже не представляю, что делаю для целого поколения ребят, что тема буллинга сейчас как никогда остра. Но нужно теперь всё, что мы делаем по наитию, оформить в методологическое пособие, чтобы эту его можно было распространять.

«Списали втихаря»

— Вы вместе с Константином Солдатовым в этом году впервые в Калуге набрали ребят на курс «Актёр театра и кино». Как вы пришли к преподаванию?

— Колледж культуры и искусств задумался над актёрским курсом ещё осенью прошлого года. Наверное, потому что театр дело непростое, Ромео и Джульетты взрослеют со временем, а приток новой театральной крови калужского разлива не так велик. Да его особо-то и нет. Последний щукинский курс при театре выпустился года три-четыре назад. А творческая подпитка должна быть. Нас пригласили. Нам эта идея очень понравилась. Были опасения насчёт того, кто к нам придёт. Конкурс получился приличный — четыре человека на место в первый год, это хорошо. Ребята классные, все интересные. Они очень умные, начитанные, почти все музыкальные — играют на каком-то инструменте либо поющие.

— Почему вы стали так мало уделять времени калужскому драмтеатру?

— Очень много проектов, многое хочется сделать, хочется свободы. И в какой-то момент понимаешь, что в ближайшее время в театре будет всё медленно и печально, а тебе уже нужно быстро и сейчас! Можно было бы с этим бороться, сопротивляться, но не хочется тратить на это жизнь. Сейчас мы репетируем спектакль «Космос» на «Циолковский Фест» с режиссёром Дмитрием Бурханкиным. В Драмтеатре с гастролями по области мы повезём «Саня, Ваня с ними Римас». Хотя, на мой взгляд, этот спектакль Александра Баранникова мог ещё долгое время идти с успехом на основной сцене. Есть курс юных артистов театра и кино в колледже культуры. Есть мои «термитики» и «нечучелы». Есть ещё игровые курсы «Свободен!», которые мы с Константином Солдатовым проводим на территории детской игровой площадки «ТаРаРаМ» в Гостиных рядах. И в каждом из этих занятий в моей жизни, в той или иной степени, присутствует театр.

— О чем сейчас вам больше всего хочется сейчас говорить зрителям со сцены?

— Я считаю, что через сцену, артистов и все мыслимые и немыслимые театральные приёмы нужно в зал нести посыл добра. При этом вскрывая и выворачивая наизнанку человеческую душу и пороки в ней. Мне больше творческое удовлетворение приносит, когда в зале глаза на мокром месте, а не когда в зале просто «ржут». Может быть, поэтому мне очень нравится спектакль «Весы», который мы играем на малой сцене. Там мне есть о чём сказать, есть через что текст Гришковца пронести в зал. И там люди смеются и плачут. Но это хороший смех и хорошие слёзы. Правильные.

— С какими ролями в драмтеатре вы бы никогда не расстались, а какие вам уже поднадоели?

— Ох, тут прям вопрос в сердце артиста. Летом дирекция театра решила списать несколько спектаклей моих дорогих и любимых. Может это связано с моим увольнением и переходом на контракт. Может с другими «закулисными» играми. Но, так или иначе, не стало спектакля «5 вечеров» в постановке Петра Орлова. Жаль. Хороший спектакль и громадное спасибо Ольге Петровой за жизнь в нём. Спектакль «Дракон» Константина Солдатова после небольшого количества показов пылился над головами артистов своими крыльями года четыре и теперь тоже списан. Жаль. Как минимум на «Маску» его можно было подать. Спектакль «Великолепный рогоносец». Спасибо большое Владимиру Хрущеву за этот подарок актёру. Если где и можно было применить на практике всё, что умеешь, накопил и проверить себя на прочность, то в нём. Списан. Жаль. Обидно, что всё произошло втихаря, и проститься не дали по-человечески. Вот есть ещё «Весы» режиссёра Дмитрия Бурханкина, может, поиграем на малой-то сцене, там ведь мест всего 60 и билетов не достать. А поднадоели многие, но зрителям они нравятся.

— Кого хотелось бы сыграть?

— Как-то мне в карантин удалось спокойно посмотреть фильм «Макбет» по Шекспиру. И я, неожиданно для себя, увидел огромную глубину роли Макбета. Там есть и долг, и предательство, и сомнения, и страдания — и всё это положено на пороки человеческие так аккуратно и так грациозно автором, что я влюбился в эту роль. И если, вдруг кто-то из режиссёров предложит выбрать пьесу и роль для постановки, то я, пожалуй, назову её. Ну, ещё какое-то время, а там уже и к Лиру присматриваться стоит. И ещё одна роль, которую я могу пока успеть сыграть, — Равик из «Триумфальной арки» Ремарка. Я даже подготовил инсценировку, но боюсь, что с авторскими могут возникнуть проблемы….

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно



Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах