Известный калужский журналист, один из главных региональных воинов с безграмотностью в СМИ, исследователь русского языка Владимир Петров рассказал kaluga.aif.ru о том, куда движется родная речь и не придём ли мы в итоге к способу общения приматов.
Как не родной
Владимир Андреев, kaluga.aif.ru: Владимир, что нужно сделать, чтобы убить язык?
Владимир Петров: Язык в принципе не убиваем. Это основное средство коммуникации людей. Вообще существует несколько уровней общения, и на каждом свои правила. Учёные говорят со своими коллегами не так, как, например, рабочие. Но первые не лучше и не хуже вторых. Эти уровни пересекаются и вместе составляют единство русского языка.
Переживаний насчёт «мы его теряем» у меня нет. Есть тревога по другому поводу — сокращается использование синтаксических возможностей языка. Если, скажем, в XIX веке люди в повседневной речи строили сложные фразы с обособлениями, сложноподчинёнными предложениями, то сейчас речь упрощается.
— А как вы относитесь к англоязычным названиям, которые встречаются чуть ли не на каждом шагу?
— Быть может, кто то меня обвинит в непатриотизме, но если где то возникает новое явление, и его называют по-английски, то, когда это явление придёт в Россию, то придёт оно именно со своим английским названием. Сейчас некоторые говорят, а давайте заменим слово краудфандинг на русский аналог. Можно с натяжкой заменить его на народный сбор. Но появится путаница, потому что «народный сбор» — понятие широкое, «краудфандинг» — более узкое.
Дно уже близко
— Сегодня уровень грамотности в СМИ очень низок. Почему так произошло?
— СМИ — это зеркало. Мы перестали говорить развёрнутыми фразами, а если вдруг такая фраза у нас появляется, то теряемся и не можем к концу вспомнить, с чего начали, согласовать всю появившуюся конструкцию. То же самое мы видим и в журналистских публикациях.
— Как это изменить?
— Заставить, замотивировать сотрудников СМИ, испытывающих проблемы с языком, вновь сесть за парты и учиться. До тех пор, пока руководители изданий, главные редакторы не поймут, что одна из главных составляющих профессии журналиста — это грамотность и умение ясно и чётко, порой образно, выражать свои мысли, доносить их до читателя или слушателя, ничего не изменится.
— Наверное, именно поэтому сейчас в СМИ охотнее берут выпускников литфаков, нежели профессиональных вузов?
— В общем то, да. Так и раньше было. Но и журналистские факультеты уделяли грамотности, наверное, больше и сил, и времени, чем сейчас. Возможно, поэтому газеты, радио, телевидение считались образцами литературной речи.
— Может быть, сейчас обществом не востребована эта самая литературная речь?
— Всё имеет свой конец. Когда люди перестанут вообще понимать, что они слышат и читают, они либо отодвинут от себя СМИ, либо потребуют изменений. Мне кажется, мы уже близки к этому дну. Сейчас даже коллеги-журналисты начинают нервничать из-за того, что так много в эту сферу пришло безграмотных людей, не считающих необходимым и возможным для себя повышать культуру речи.
Общий словарный запас образованного населения сокращается. А ведь именно этот слой является его основным хранителем.
В то же время, и это видно по многочисленным рейтингам, сегодня самые читаемые именно те СМИ, где допускается колоссальное количество ошибок и чрезвычайно примитивизируется сознание читателя. Что с этим делать, я не знаю. «Жёлтая повестка» на щите. Хотя, если вспомнить криминальные репортажи Гиляровского, понимаешь, что даже и об этом можно писать так, что зачитаешься.
— Ушли из СМИ ведь и целые профессии — литературный редактор…
— Да, я знаю последнего литературного редактора в СМИ Калужской области, которая вышла на пенсию много лет назад. Легендарная Татьяна Неаполитанская. К сожалению, её уже нет. И всё — тишина.
Послать по матери
— Говоря о русском языке, невозможно обойти стороной одну его особенность. Я имею в виду русский мат. Он действительно пришёл к нам от монголо-татар?
— Это вопрос дискуссионный. Убедительных доказательств, что он пришел именно с той стороны, я пока не встречал. Хотя, они, наверное, могут и появиться. Но вот несколько лет назад исследователи обнаружили берестяные грамоты домонгольского периода, и в них много, как мы иронично сейчас их называем, идиоматических выражений. На самом деле идиоматика — это несколько другое. Известный лингвист, академик Андрей Зализняк приводит пример такой грамоты. Она связана с предстоящей свадьбой, советы в ней невесте даются с использованием как раз такой «идиоматики».
— Матом?
— Матершиной это не называлось. Это фольклорные вещи, связанные с различными существовавшими тогда культами. Кстати, выражение «послать по матери» появилось где то в XV–XVI веках, оно связано с матерью сырой землёй. А самое распространённое ругательство из трёх букв исторически родственно слову хвоя, что когда то очень давно обозначало отросток. История формирования значения слова порой причудлива и непредсказуема. Например, слово блондин восходит своими корнями к другому слову, ставшему ругательством, которое в переводе на приличный язык звучит как «женщина лёгкого поведения». Помимо понятного нам значения «блудить», «заблудиться», оно означало ещё и «блистать», «светиться».
— А ведь мат порой очень помогает. Было же исследование по этому поводу на основе русско-японской войны. Там утверждалось, что длина фразы японского командира при команде на выстрел гораздо длиннее русского «… туда!»
— Да, американцы проводили это исследование. Они пришли к выводу, что такое общение в горячке сражения оправдано. Когда на карту поставлена жизнь, выбираешь самые короткие выражения. Однако нужно разделять: что мы слышим на поле боя и что — на улицах. Последнее говорит лишь об убогости словарного запаса человека и его неграмотности.
Вернёмся к обезьянам?
— Очень много новых слов появилось в молодёжной среде. Порой даже не понятно, о чём они говорят?
— Да, я тоже с этим сталкиваюсь. Например, слово кринж. Оно появилось совсем недавно, перекочевало к нам из английского, и означает высший уровень стыда. Говоря о подобных словах, не могу не вспомнить об интересном явлении на рубеже веков — так называемом олбанском языке. Сколько там мелькало ярких, образных выражений. То был эксперимент с языком, попытка понять, до какого предела он может дойти. И русский успешно справился с этой напастью.
— Сегодня использовать старые слова – моветон?
— Если это органично, обосновано и к месту, почему нет? Если только человек специально не конструирует свою речь ради употребления такого слова. А это всегда чувствуется. Но тенденция сейчас другая. Общий словарный запас образованного населения сокращается. А ведь именно этот слой является его основным хранителем.
— Дойдём до общения отдельными звуками, символами, дальше что? Полезем на деревья?
— Нет, к обезьянам мы не вернёмся. Я думаю, развитие языка происходит по синусоиде: достигнув низшей точки, оно непременно пойдёт вверх. Нам же нужно доносить свои мысли друг до друга. В какой то момент сегодняшних символов нам перестанет хватать, и всё пойдет вновь к усложнению словесных конструкций. Я очень на это надеюсь.
