Слеза, терпение и воля. Оксана Набойченко о том, что истинно волнует сердца

Музыкальный театр в Калуге 90-х был, пожалуй, самым ярким культурным явлением. Почему он закрылся, а потом возродился вновь, но уже в стенах калужского монастыря? Бессменный руководитель коллектива Оксана Набойченко откровенно рассказала обо всём kaluga.aif.ru.

Шоу в монастыре?

Владимир Андреев, Kaluga.aif.ru: Оксана Николаевна, сейчас ваш театр работает в стенах монастыря и вдруг на афише появляется маппет-шоу. Что это? Почему?

Оксана Набойченко: Мы начинали с кукол. Ещё в 1992 году в ДК КТЗ вышел наш спектакль «Кто станет королём?». Тогда впервые в Калуге на сцене появилось восемь огромных ростовых кукол.

— Тогда и вы были другой, и жизнь вокруг. Но сейчас, шоу в монастыре…

— Это не шоу в привычном его понимании. У нас появился выездной театрализованный классный час, если хотите, с ростовыми куклами. Мы с ребятами рассказываем о культуре нашего региона. О хлудневской игрушке, о кинотеатре «Центральный», который стал центром развития народного творчества, о филармонии, Доме музыки, школах искусств, драмтеатре, ТЮЗе, театре кукол. Говорим и об Этномире, парке птиц — в общем обо всех заметных культурных явлениях области.

Всё это с помощью игры, вовлечения детей в занимательную историю, вокруг которой происходит действо с эстрадными номерами. Мы это показали в школе № 8. Идея понравилась, проект смотрится с интересом, я подумала, как это перенести сюда в монастырь. Но ростовые куклы не помещались на нашей миниатюрной сцене. Пришлось занять денег, и мастера специально для нас сделали 13 кукол. В нём играют дети с 3 по 5 класс, а родители их работают кукловодами. Получилось очень яркое зрелище.

И петь, и играть

— В 90-х театр Оксаны Набойченко гремел. С чего всё началось?

— С детской группы. Она дала толчок к тому, чтобы заняться театрально-­музыкальной деятельностью. Не просто вокализацией, а именно театрализацией вокала. Мы начали работать не только с детьми, но и со взрослыми. Тогда в Калуге особых голосов не было. В те годы вообще было грустно — филармония, драмтеатр находились в тени. И наш музыкальный театр заметно среди них выделялся.

— Вы ставили спектакли?

— Мы были в поиске — делали композиции с авторской музыкой, потом у нас появились мюзиклы, оперетты. Спектакли ставили известные калужские режиссёры Роман Соколов, Николай Троицкий, Александр Баранников, Сергей Лунин. Постановки были непохожи друг на друга. Это и «Бал Победы», и «С большой буквы», и «Вечера на хуторе близ…». Мы до сих пор общаемся со многими нашими актёрами и режиссёрами. Николай Троицкий, директор Кремлёвского театра балета, на днях приезжал, пригласил к себе группу наших ребятишек. Мы с удовольствием поедем посмотреть «Баядерку» в постановке Андреаса Лиепы.

— Почему вы ушли из Дома учителя? Что произошло тогда в середине 90 х с театром?

— Начался ведомственный хаос вокруг здания Дома учителя. Менялись собственники помещения, и в результате мы оказались на улице. Хотя тогда мы с помощью бывшего городского головы Виталия Черникова обрели статус городского театра, сотрудники и актёры стали получать хоть небольшую, но стабильную зарплату. У нас появился оркестр, который потом стал муниципальным, балетная группа, группа артистов драмы и вокалистов. Это было очень важно. Но потом Черников ушёл с поста, и на бумаге нас ликвидировали, однако музыкальный театр остался и живёт до сих пор.

— Что было потом?

— Шесть лет жизни мы отдали работе с детьми в районах области: Кондрово, Балабаново, Козельск. Вернулись в Калугу в 2009 году.

Патриотизм — это не лозунги

— Почему решили обосноваться с театром в монастыре?

— У меня погиб сын, и всё враз изменилось. Появилась внутри бездонная глубина. Но в какой то момент она стала заполняться иным светлым смыслом. Я пришла в монастырь, и настоятель сразу сказал: «Заходите». Мы перевезли сюда всё имущество, начали делать зал, сцену, всё сами, своими руками. Пробивали монастырские стены, чтобы появились гримёрные, монтировали свет, звук. Первая постановка называлась «Русский крест» по поэме Николая Мельникова. Про русского мужика, который, спиваясь, встретился с Богом на развалинах храма и принял Христа. У нас сегодня очень много материала, который мы могли бы и восстановить, и показать, но, увы, финансовые проблемы не позволяют пока этого сделать.

— У вас много патриотических постановок. Это потребность говорить об этом, или есть иные причины брать такую тему?

— У меня слово патриотизм соотносится, прежде всего, со словом вера. Если ты православный человек, ты не можешь не быть патриотом. Патриотизм — это не лозунги и флаги, не горлопанство, это слеза, терпение, воля, сила и вера. Это победа, которая исходит от сердца.

— На какого зрителя рассчитаны ваши постановки и есть сейчас постоянная труппа?

— К нам приходят и дети, и взрослые. Музыка и вокал объединяют. У нас сейчас зрительный зал небольшой — чуть более 30 мест, но он всегда полон. Есть постоянные детская и взрослая группа. Детишек немного, около десятка, взрослых примерно столько же. Мы же не берём профессиональных актёров, мы выращиваем таланты сами. Вот, например, Серёжа Курносов помогал нам в технической части, потом попросил попробовать поработать с ним над вокалом. Получилось и сегодня он играет в нашей труппе.

Найти баланс

— В «Иронии судьбы» есть такой короткий диалог: « — Когда люди поют? — Когда нет слуха и голоса? … — Когда они счастливы». Вы согласны?

— С этим нужно родиться. Кто то может жить без песни, а кто то — нет. Мой супруг, Сергей, например, не может. Я иногда ему говорю: Сережа, ты, пожалуйста, хоть на кухне не пой. И к нам приходят люди, которые зависимы от пения. Вообще, мы же не рождаемся певчески оформленными. Я считаю, человек должен петь так, как ему Бог положил. От души.

— Вы ставите голоса людям уже 40 лет. Изменились певческие способности детей?

— Сейчас приходят очень разбалансированные от природы ребятишки. Они не могут одновременно петь и что то руками в это время делать. У них нарушена координация движения, слуха и голоса. Практически у всех — в 90% случаев. Почему так происходит — не могу сказать. Причём дети сильно сконцентрированы на чём то одном — на голосе или движении, поэтому приходится очень много сил и времени тратить именно на то, чтобы наладить баланс.

Кто то может жить без песни, а кто то — нет. К нам приходят люди, которые зависимы от пения.

Мы сейчас берём не столько одарённых ребят, сколько тех, кто нуждается в настройке организма. Задача усложнилась, нам очень непросто, но интересно. Наша школа такая единственная. Она не только музыкальная, но и театральная. Мы обсуждаем глубину произведений, их коренные смыслы. Ребята видят, что всё серьёзно и делается не просто так. Более того, они приводят к нам своих родителей. А самое важное — они начинают понимать истинные ценности жизни. Открывать свою душу во время пения и быть счастливыми.