Российский писатель и поэт прославился на литературном поприще стихотворениями, романами «Калинова яма» и «Покров-17». В интервью корреспонденту «АиФ-Калуга» он рассказал, какое сегодня значение имеет настоящее русское слово и почему нам необходимы патриотические книги и фильмы.
Голод на живое слово
Роман Новиков, «АиФ-Калуга»: Когда вы читали в Калуге стихи, пришло очень много людей. Откуда такой интерес к новой русской поэзии?
Александр Пелевин: После начала СВО изменился дух времени. Людям нужны новые слова, новые смыслы. Как оказалось, некогда популярный блеющий бард, не вылезавший с телеэфиров комик или рвавшиеся на «Евровидение» певцы не могут и не желают интерпретировать действительность. У поэтов новой формации получается быть со своим народом и рассказывать об этом славном и переломном времени.
— Действительно ли новых поэтов лучше принимает аудитория в российских регионах?
— Отчасти это так. Очень люблю публику из нестоличных городов. Если ты проводишь творческий вечер в Москве или Петербурге, то там аудитория довольно пресыщенная. Каждую среду встреча с писателем, в пятницу — творческий вечер, каждую субботу биеннале современного искусства. Публика ждёт, что ты сам начнёшь её развлекать. В нестоличных городах картина иная: чувствуется культурно-событийный голод. Например, мы выступали в Новоуральске, там была невероятная публика, нас долго не отпускали, людям было интересно, они задавали вопросы. В Калуге подходили после выступления, просили автографы. Калужане настроены на общение. Ты сам становишься событием, понимаешь, что всё не зря.
— Вы говорите о культурно-событийном голоде. Но достаточно посмотреть на афиши местных Домов культуры и клубов, мы увидим певцов одного шлягера, постаревших эстрадных звёзд и стендаперов.
— Надо просто отправлять гастролёров в глухие сибирские города без билета обратно. Это будет такой перфоманс, который решил бы проблему культурного вакуума. Стендап — это изобретение беса. Не видел ни одного хорошего стендапера. Сам «Комеди клаб» стал смешным. Вот уж не знаю, то ли я так деградировал, или стало смешно, когда из страны уехали многие дурные комики-куплетисты.
К слову, большинство из числа культурных гастролёров стало известно благодаря ТВ. Вот Юрий Дудь (признан иностранным агентом. — Прим.ред.) — это абсолютно дутая величина. Снял плохой фильм о Колыме в стиле «сам наврал, сам и испугался». Или достаточно посмотреть его интервью с Эдуардом Лимоновым. Ходила шутка, что это интервью похоже на то, как общаются дряхлый старец и юноша. Вот только старик — это Дудь. Он не умеет говорить, не умеет спрашивать.
— Как вы относитесь к призыву позволить уехавшим деятелям вернуться в страну?
— Так они сами не желают возвращаться! Они ждут, пока всё рухнет и они въедут на русское пепелище и будут вещать о терпимости и покаянии. И честно ждать переводов на банковскую карту. Нам надо возвращать тех, кто собирает деньги на нужды украинской армии и публично заявляет об этом? Конечно, нет. Тем, кто говорил о поддержке Украины и действовал во имя её интересов, должен быть закрыт путь на Родину, невзирая на их прошлые заслуги.
Считаю, что стране нужен альтернативный минкульт. Стоит создать масштабное движение, которое аккумулирует современных российских авторов — поэтов, художников, музыкантов. Начать хотя бы с городских изданий, в которых печатались когда-то произведения местных авторов.
Звенеть и жечь
— Ваш роман «Покров −17» написан на калужском материале. Откуда появился жиздринский сюжет?
— Моя мама из Жиздры. Когда начинал свою писательскую карьеру, мне советовали взять псевдоним. Понятно, из-за совпадения с известным однофамильцем. Мои книги выходили бы под авторством Александра Ермолова — по фамилии моей мамы. Но мой издатель Макс Тимонов сделал хитрое лицо и сказал: «Ничего не меняем, будет весело».
— Вместе с весельем в ваших произведениях считываются и элементы литературы хоррора...
— Всё верно. Страх и смерть, их осмысление, неотъемлемые составляющие культуры. Ни разу не пушкиновед, но вспомню эпиграф к повести «Дубровский»: «Где стол был явств, там гроб стоит». Вот тебе неразделимое, торжество жизни и мemento mori. Мне важно не пугать читателя, а показать, как работает страх в культурной системе и в моей истории.
— «Покров-17» создавался по строгому плану или роман — это творческая импровизация?
— Строгие планы — это не обо мне. В моём мире нет норматива: «2 500 в день и не знаком меньше». Писать прозу сложнее, чем стихи. Стихотворение довольно короткая вещь. Потратил один вечер, и всё получилось либо хорошо, либо плохо. Роман требует больших усилий, переламывания лени. «Покров-17» создавал, когда работал в газете. Весь день готовишь новости. Приходишь домой — надо снова писать. Без крепкого замысла, сложившейся картины повествования, конечно, роман или повесть не получится. По сюжету главный герой отправился в закрытый город «Покров-17», где происходят аномальные явления. Город накрывает темнота. Чтобы выяснить причины, ему приходится погрузиться в своё прошлое и обратиться к творчеству.
— Как вам идея: создание парка аттракционов «Покров-17» по мотивам вашей книги?
— Хорошая идея. Обязательно на территории Калужской области. Аниматоры в виде ширликов, постоянно разгуливающий Курёхин, всех обманывающий, из всех динамиков голос Лимонова. Всё под музыку «Гражданской обороны».
— Когда книги современных русских авторов займут достойное место в линейке сетевых книжных магазинов?
— Нужно живое, доброе слово — новая романтика. Сейчас наступило время настоящей искренности, которая победит постмодерн. Поэтические книги издаются и продаются достаточно хорошо. Например, только после выхода моего сборника «Под музыку Вагнера» за неделю была продана тысяча экземпляров. Если говорить о книжных магазинах-мастодонтах, то проблема на поверхности. Крупные издательства выводят на рынок распиаренных либеральной тусовкой и СМИ авторов. Ими заняты все полки. Приходите и увидите, как книги Женсонессы Рысь соседствуют с опусами Бориса Акунина. Но ситуация будет меняться. «Будет звенеть и жечь до солнышка раскалённого поэтическая русская речь».
Железные люди
— Читатель понимает, о чём вы пишите, или читает ваши книги потому, что вы популярны?
— Судя по комментариям, публика понимает, о чём я пишу. Кто последний год жил в пещере, среди болот или в хрустальном замке, тот, конечно, отсылок не поймёт.
Вижу вдумчивого читателя. И в народ пошло много всего. Согласитесь, это показательно. Люди цитируют, например, стихи про герань, которая на подоконнике. И старые стихи, про то, как в тамбуре курят четверо. Сейчас собираюсь написать стихотворение про дроны FPV. Это же чистый панк и постмодерн. Cидит военный в очках виртуальной реальности, летает над полем боя беспилотник и жжёт вражеские «леопарды». Это же круто, это даже писатели-фантасты не могли придумать раньше.
— Возникла ассоциация с советской литературой 20–30-х годов, открывавшей для себя мир техники и научных экспедиций.
— Нам такой и не хватает. Именно такой задорной юношеской литературы. Нам нужен новый Гайдар. Нужно живое, доброе слово — новая романтика. Сейчас как раз наступило время настоящей искренности, которая победит постмодерн, будет нести подлинное русское слово. Это нас оживит и не позволит сгинуть в пучине безвременья.
— О чём мечтаете?
— У меня есть давнее желание написать кулинарную книгу. Мой друг — очень крутой старопольский повар. С него — рецепт, с меня — литературное оформление. «Плов — его тонкая и нежная плоть, обильно смазанная жиром, источала аромат борьбы». На самом деле у многих нет понимания простых процессов приготовления пищи в домашних условиях.
Правда, пока не до кулинарии. В разгаре столкновение сил Добра и нацистского Зла, впервые со времён Второй мировой. Еду с друзьями и единомышленниками в Донбасс снимать документальное кино. Начнём с Мариуполя, потом поедем в другие места. Люблю жителей Донбасса, они железные! У них невероятная сила духа и оптимизм. Нам надо учиться их мужеству и терпению. Донбасс случился для того, чтобы Россия сама стала другой.
