Диагностика маньяка. Как работают криминальные психологи

День психолога отмечается 22 ноября. В этой профессии работают не только те, кто помогает решить проблемы людей, но и те, кто раскрывает преступления. Криминальный психолог — такой же Шерлок Холмс, только со специфическим багажом знаний, который отсканирует личность преступника на расстоянии. Ирина Макаренко помогла следователям и полицейским в поимке не одного преступника и маньяка.

Как вычислить маньяка

Ирина Мещерская, «АиФ-Калуга»: Действительно ли можно выявить маньяка до того, как он совершил преступление? Что может на него указать?

Ирина Макаренко: В обиходе под этим словом мы понимаем серийного преступника, у которого несколько жертв в разное время. Маньяком нельзя проснуться, к этому ведет длительное изменение личности. У них чаще либо ограниченные психические расстройства, либо психиатрические аномалии. Даже до того, как он намерен что-то совершить, можно увидеть некоторые индикаторы, говорящие о зоне риска. Есть триада, которую мы часто относим к типичному поведению маньяков. Это склонность к пиромании, когда нравится поджигать и смотреть на огонь, энурез (недержание мочи — Прим. ред.) в предподростковый и подростковый период, а также жестокое обращение с животными. Все это говорит о психопатизации личности.

— Часто говорят про психологический портрет преступника. Что это?

— Мы пишем вероятный пол, возраст, место проживаниz, семейное положение, наличие судимостей в прошлом и по какой статье, личностные характеристики, по которым его вероятнее всего можно было бы вычислить — как одет, употребляет ли наркотики или наоборот, нравится девушкам, посещает увеселительные заведения.

— Расскажите, как вы составляли психологический портрет так называемого анненского убийцы, который зарезал на посту сотрудника ДПС? Тем более он совпал с преступником практически на 100%.

— Тогда уже прошло много времени, и следствие в какой-то мере исчерпало себя. Решили попробовать с другой точки зрения. Мы изучали материалы, выезжали на место. Преступник бросил куртку, в которую была вшита монета. Это тоже характеризует его как личность. Там было много примятой травы, значит, он ждал, а не проходил мимо. Установили, что ранее он мог совершать преступления, в том числе с применением холодного оружия, что он достаточно замкнут, суеверен и многое другое. Мы построили портрет и отдали его следователям. Затем прошло большое количество времени, преступник был пойман, следователи поняли, что личность совпадает с психологическим портретом. А когда его стали допрашивать, он сознался.

— В стране все чаще появляются новости о маньяках-педофилах, которые потом убивают детей. Их психологический портрет совпадает с портретом маньяка?

— Педофилия — это сексологическое расстройство, которое? конечно, отображается на всей деятельности и поведении человека. Надо уточнить, что конкретного поведенческого фактора, который бы указывал, что этот вор, этот насильник, а этот маньяк? нет. Есть зоны риска. Такие люди, часто имеют семьи, чтобы на них никто не подумал. Они могут быть активным в общении и стараются нравиться, выбирают профессии с взаимодействием детей — педагоги, тренеры, священники. Я не говорю, что все люди этих профессий в зоне риска, но там педофил хотел бы быть. Важен и момент чрезмерной увлеченности детьми. Они настолько доброжелательны, что на них-то не думают родители обычно.

Следствие вели…

— Часто следователи и полицейские привлекают вас для проведения экспертиз?

— В судебной экспертизе я работаю с 2001 года. За последние пять лет чаще всего проводим экспертизы в рамках преступлений против половой неприкосновенности детей. Очень сложно с ребёнком найти взаимопонимание, а следователи понимают их ранимость, поэтому обращаются к нам. Зачастую возникает вопрос доверия показаниям. Ребёнок иногда не понимает последствия своих действий. Как пример из последнего — девочка обвинила отчима в изнасиловании, потому что он слишком строго её наказывал. Он заставлял делать уроки и не пускал с ночёвкой к своей подруге. Она посмотрела в Интернете и узнала, каким образом можно избавиться от него. Порой сами взрослые провоцируют показания ребёнка. Например, бабушка насмотрелась ток-шоу и педофила ищет буквально везде. Ребёнок приехал от папы, которого женщина ненавидит из-за плохого отношения к своей дочери до развода. Внучка рассказала, что папа её мыл. Бабушка уточняет, где конкретно трогал её отец. И из этого формируется заявление в полицию. А это страшно, потому что такие преступления подразумевают лишение свободы от 12 лет. По сути, это жизнь человека.

Разрушая себя. Почему психика начинает работать против человека? Подробнее

— Получается, что проверяют не только преступников?

— К сожалению, правду часто никто не хочет говорить. Потерпевший не всегда правдив, свидетель бывает не правдив, а злодей вообще редко правдив. Мы делаем комплексные психолого-психиатрические исследования, в том числе, с помощью полиграфа. Сейчас часто попадают вопросы диагностики самообороны и нанесения тяжких телесных повреждений, исследование мотиваций. Он защищал свою жизнь или хотел специально нанести увечья. Часто нам приходится проводить экспертизы по видеозаписи следственных действий. Злодеи через какое-то время заявляют, что на них оказывалось воздействие, и поэтому они дали признательные показания. Не хотят проходить полиграф. И мы с помощью дистанционного профилирования по видео рассматриваем, говорил ли он правду в тот момент, и было ли принуждение к даче показаний, либо он просто оговаривает.

— А какие дела вам наиболее запомнились? Может быть своей сложностью или необычностью?

— Конечно, помню первое дело. Человек совершил преступление, уверяя, что находился в состоянии аффекта, я выяснила, что это совсем не так. Преступник получил полное наказание. Из необычных вспоминается экспертиза нашего МВД, как мы искали коров с помощью полиграфа, которые пропали. В памяти стараюсь не оставлять жестокие моменты, всегда вспоминается что-то забавное и с хеппи-эндом. Как случай с мальчиком, который заявил, что его похитили на улице, затащили в машину. Он рассказывал внешние данные преступников, наличие татуировок. Тогда чуть ли уже не обозначили круг подозреваемых, кипит серьёзная работа. Мальчик попадает к нам, и в ходе беседы понимаю, что он говорит о похищении гордо и с мимикой радости. Но затем он начал говорить о маме, но давал уже мимику грусти. Оказалось, что ребёнок из очень хорошей семьи, но мама собиралась в это время замуж, готовилась к свадьбе. Он по ней скучал, поэтому придумал историю о похищении. Нам он рассказал, что этот сюжет увидел в кино.

«А голос требует отрубить палец». Криминалисты-«слухачи» о своей работе Подробнее

— Проводите ли вы какие-то тренинги или обучение следователей? Чему вы их учите?

— Мы обязательно участвуем в их обучении. Прежде всего, рассказываем, когда надо привлекать психолога, и что он может. Мы повышаем их профессиональную компетенцию. Несколько раз читали семинары, которые касались допросов несовершеннолетних. Очень сложно работать с детьми. Плюс сейчас юридическая психология шагнула далеко вперёд, и у нас есть очень эффективные стратегии позитивного стимулирования человека, есть целые программы. То есть мы их учим психотехнологиям, которые помогут им диагностировать ложь, понять, как лучше воздействовать на преступника или подозреваемого, как использовать данные о личности, получить правдивые и признательные показания.

«Вы говорите правду»

— Как часто в Калуге вам приходится применять полиграф?

— Его можно использовать не на каждом. Здесь стоит вопрос ограничения возраста и соматического здоровья. Если их нет, человек добровольно согласен, задачей стоит выяснение достоверности показаний, а вернее, какие воспоминания есть у человека. Ведь полиграф — это не детектор лжи, это психологический эксперимент и работа с памятью.

— Я всегда думала, что полиграф и детектор лжи — это одно и то же.

— Конечно, это одно и то же. Многие полиграфологи обидятся, если вы так назовете их любимый аппарат. С научной точки зрения это не совсем корректно. Стоя у зеркала, вы не сможете убедить себя, что вас зовут по-другому. Ложь возможна только при социальном взаимодействии, как целенаправленный процесс коммуникации. И этот момент очень важен. Например, ситуация с угоном автомобиля. Подозреваемый говорит, что находился в другом месте и ничего не знает. Тогда даём ему уликовые признаки. Например, перечисляю различные цвета и смотрю на психофизиологические реакции. У человека, который угнал эту машину, среагирует на тот стимул, который вызывает у него опасность. По этим признакам понятно, что у него эти воспоминания есть, но он их скрывает.

— Вы говорите про популярность полиграфа в бизнесе. А возможно дать какие-то рекомендации работодателям при профотборе, чтобы не нарваться на наркомана или алкоголика?

— Работодателям или человеку, который будет осуществлять отбор персонала, нужно пройти курс по профайлингу. Служба безопасности может раскопать о человеке только то, что зафиксировано на бумаге. Но человек может почистить свою страницу в соцсетях, прийти и рассказывать любые истории. Если нет навыка распознания лжи, то высок риск взять ненадёжного сотрудника.

Кстати, сейчас калужский бизнес активно этим пользуется. Ведь если ты не сидел в тюрьме, это не значит, то ты не совершал преступлений и не брал откаты на прошлой работе, не устраивал саботаж или не шпионил. Важно и сокрытие заболеваний, в том числе психических. В таких случаях лучше полиграфа ещё ничего нет.