Эфир сквозь года. Почему радио не устаревает и что слушают калужане

С годами меняется аппаратура, но не голос и отношение к эфиру. © / Из личного архива

Утро для некоторых по-прежнему начинается с голоса радиоведущего, рассказывающего о последних новостях и ставящего музыку. 13 февраля отмечается Всемирный день радио. «АиФ» пообщался с автором и ведущей программ Яной Татинцевой. 

   
   

Узнают по голосу

Екатерина Кузьменко, «АиФ-Калуга»: Прежде чем прийти на «Радио 40», вы работали на других радиостанциях. Ощутима ли разница?

Яна Татинцева: Да, конечно. В первую очередь, на «Радио 40» совершенно другая музыка, брутальная и честная. Соотношение русского и иностранного рока в нашем эфире 50 на 50. Аудитория — в основном искренне увлечённые этой музыкой люди. Они могут мне позвонить и рассказать, что Гребенщиков уже не тот: «Поверьте мне, я его с 15 лет слушаю!» А по голосу слышно, что человеку не меньше 40-50. Конечно, небольшое пересечение аудиторий есть. Встречаются те, кто слушал меня ещё в девяностые, на «эМСи радио». Когда только пришла на «Радио 40» два года назад, в рабочий мессенджер сразу же написал мужчина: «20 лет назад я подвозил девушку на утренний эфир. И, когда она спросила, что поставить для меня, я попросил The Road to Hell Криса Ри. Так вот, я снова за рулём, девушка снова в эфире. Можно повторить заявку?» И я помню этого человека, хотя мы виделись один раз.

За свою карьеру успела поработать на трёх радиостнациях. Фото: Из личного архива/ Яна Татинцева

— Насколько сильно изменилась работа радиоведущего за эти годы, поменялся формат общения со слушателем?

— Прежде всего меняется наш язык, наш лексикон. Приходят новые слова, новые выражения, иногда привычные слова начинают восприниматься иначе. Сейчас сфера радиовещания помолодела. Моих ровесников, которым больше сорока, по-прежнему много, но много и молодых, и мы друг у друга учимся. Они у нас — профессиональным тонкостям, а мы у них что-то личностное перенимаем. Мне нравится такая преемственность поколений. И это одна из причин, почему радийщики моего поколения до сих пор в строю. Я пришла на радио почти 27 лет назад. Это был 1993 год, у нас открылась первая информационно-музыкальная станция «эМСи радио». Для Калуги это был невероятный фурор. Её слушали в магазинах, в торговых палатках, дома. Тогда училась в институте, и мы ловили её на переменах. Там сидели, судя по голосам, такие же молодые ребята, как мы. Не дикторы с выверенным текстом. К тому же они крутили музыку, которую на тот момент не ставили нигде. Это были Мадонна и Майкл Джексон. Это были старые рок-группы вроде Deep Purple и Black Sabbath. Я совершенно случайно оказалась в клубе машзавода, откуда вещала та самая радиостанция, и я не могла не зайти. Мне казалось, чтобы работать там, нужна журналистская профессия, а я училась на физмате. Но меня прослушали, не нашли дефектов дикции и взяли. Я работаю на третьей по счёту волне, и каждый раз это выходило случайно.

Техника и музыка

— Случалось ли вам в эфире быстро принимать решение и подстраиваться под изменившуюся ситуацию?

— Регулярно. Например, моргнул или просто выключился свет, в эфире тишина, которой не должно быть. Либо песня, либо твои слова, либо рекламный блок. Поэтому ты моментально накидываешь наушники, включаешь микрофон и ищешь, что сказать. И одновременно решаешь, перезапустить ли компьютер. С возрастом такие вещи встряхивают, но не вышибают. А вот в первый раз был ад на земле. Бросает в пот, трясутся руки. Спасает только моментальная реакция. Чтобы знать, что сказать, чем занять паузу, ты перелопачиваешь перед эфиром кучу новостных сайтов, в том числе музыкальных.

   
   

Досье
Яна Татинцева родилась в 1973 году в Баку. В 1990 году закончила калужскую школу №25. С 1990 по 1995 год училась на физико-математическом факультете КГПУ имени Циолковского. Работала на «эМ-Си радио» с 1993 по 2000 год, на «Ника FM» с 2015 по 2018, с 2018 и по сей день ведёт пятничные вечерние эфиры на «Радио 40».

— Как вы бережёте голос и связки?

— Конечно, существуют и специальные методики, и упражнения, и полоскания. Эфирная смена длится от трёх до пяти часов — это большая нагрузка. Может, мне повезло, но голос пропадал разве что при болезни. Если не было возможности отлежаться дома, то больше молчала и пила что-то согревающее. Но ничего специального не делала. Кроме того, сейчас радио в моей жизни — не работа, а хобби. Пятничный вечерний эфир, три часа. Эти лучше, чем каждый день по эфиру. Нельзя всё время фонтанировать, фейерверк тоже угасает. Чтобы тебя было интересно слушать, ты должна говорить что-то интересное. Могу выбрать тему сегодняшнего вечера, могу не брать никакой темы. Или сориентироваться на чей-то звонок и запустить обсуждение. Это может быть новый светофор в городе на оживлённом перекрёстке, а может иновый альбом. То, что хотят услышать радиослушатели, важнее, чем то, что хочу сказать я.

— А что вы чувствуете, когда кто-то из радиослушателей просит поставить вашу любимую песню?

— Всегда благодарю его и говорю, что буду сидеть в наушниках и слушать её вместе с ним. Некоторые ведущие в таких случаях предпочитают выдерживать нейтралитет, но я обязательно скажу. Люблю рок-музыку, особенно старую: Queen, The Rolling Stones, Aerosmith. Да и Дэвида Боуи люблю.

— На какой-нибудь концерт хотелось бы выбраться?

— Давно не выбиралась, но очень хочется. В какой-то момент я пересмотрела весь репертуар нашего драматического театра, и то, что идёт много лет, и новинки сезона. Правда, по итогам получилось перенасыщение. Сходила бы ещё раз на Гергиева. Несколько лет назад он приезжал в Калугу. Когда вышла из зала, у меня было чувство пустоты и лёгкости, я всё отдала в этих аплодисментах.

Голоса в наушниках

— Говорят, музыканты не успевают слушать новые альбомы, а писатели не успевают читать. Успевают ли радиоведущие слушать радио?

— Да. Я слушаю разные радиостанции в машине и вечером дома. Обязательно в наушниках, чтобы не мешать домашним. Переключаюсь на разные волны. Мне интересно, как ведут себя мои коллеги, что говорят. В девяностые мне очень нравилось, как раскрепощённо держится в эфире Ксения Стриж. А ещё, помнится, мы, приезжая в Москву, записывали эфиры радио «Maximum», которое в Калуге не вещало, чтобы потом послушать.

— У вас, наверное, большой архив собственных эфиров?

— Я всегда записывала свои эфиры, мне было важно себя услышать. Мы говорим не по сценарию. Возможны словесный мусор, повторы, оговорки. Это важно вовремя замечать. Более строгого судьи, чем ты сам, просто нет.

— Сейчас много говорят, что у обычных телевидения и радио появились конкуренты: видеоблоги, аудиоподкасты. Насколько сложно выживать в конкуренции с ними?

— Такие разговоры ведутся давно. Но радио — это другая атмосфера. В ней больше таинственного. Ты слушаешь голос ведущего, представляешь, чем он живёт. В радио есть загадка. Я тоже, приходя на эфир, представляю людей, которые меня слушают. Мужчина едет в машине, это врач. А это таксист, у него радиоприёмник работает с утра до вечера. А вот пришли с первой смены старшеклассники.

— Если бы вы не связали свою жизнь с радио, то чем могли бы заниматься?

— У меня всегда была основная работа помимо радио. Часто связанная с цифрами, отчётами. Я в этом хорошо разбираюсь. Ещё я могла бы работать в газете, писать статьи. Мы ведём радийные паблики и страницы, и у меня никогда не было проблем с написанием постов, анонсов. Вот учителем работать бы не смогла, хоть и закончила КГУ, когда он был ещё педагогическим. У меня нет таких качеств, хотя я безмерно уважаю учительский труд.

Смотрите также: