Зачем выводить на сцену обычных людей, что последовало за коррупционным скандалом с кировским губернатором Никитой Белых и как развивается российский театр. Об этом рассказал руководитель независимого театрального проекта Константин Солдатов.
Эксперименты над театром
Анастасия Ермакова, «АиФ-Калуга»: В недавно поставленном вами спектакле «Горка» участвуют обычные люди, не имеющие никакого отношения к актёрской среде. Зачем вы их приглашаете?
Константин солдатов: Наш театр — это частная формация, лаборатория, в которой мы экспериментируем с пространством, материалом, с соотношением на сцене профессиональных артистов и непрофессионалов.
Для меня важно подключить к театральному процессу людей, которые живут в этом городе и могут ассоциировать себя с героями пьесы, пригласить человека из народа, из другой сферы. Они привносят на сцену документальность и достоверность. В нашем спектакле задействованы два непрофессионала: Анастасия Ивашкина — она, как и главная героиня пьесы, взаимодействует с детьми — и Кирилл Клёц — шев-повар в кафе в пьесе он играет роль сварщика.
— О чём спектакль «Горка»?
— Это история о том, как молодой человек сталкивается с устоявшейся системой взаимоотношений. Главная героиня приходит работать в детский сад, который больше похож на концлагерь. Все боятся заведующую. Она заставляет выполнять свои обязанности из-под палки. Любое нарушение наказывается лишением премии, зарплаты. «Горка» попадает в тех людей, которые имели отношение к системным учреждениям.
— В учреждениях культуры и образования. В Калужском областном драмтеатре, Инновационном культурном центре, филармонии, преподавал в Щукинском училище, в КГУ, Московском театре «Школа современной пьесы».
Сейчас ставлю спектакли в разных театрах страны как свободный художник. Весной ездил на Камчатку, недавно был на лабораториях в Краснодаре и Пскове, в сентябре поеду в Башкирию, потом в Красноярский край.
— 2019 год объявлен в России Годом театра. Это ощутимо?
— Вопросы политики репертуарных театров только усугубились. Много отличных режиссёров покинули их, худруков снимают, суды, скандалы по всей стране. У меня такое ощущение, что за этот год только обострились проблемы. Не чувствую доброжелательного внимания к театральному сообществу. Нас как будто проверяют на прочность. Очень много проблем, которые, к сожалению, не решаются, прежде всего, в регионах, в отдалённых уголках страны. У нас очень много молодых талантливых режиссёров без работы, и масса театров без художественных руководителей.
— Почему?
— Запроса нет на изменения.
Необходимый опыт
— Как долго прослужили в калужском драмтеатре?
— Я проработал там с момента поступления в театральный вуз — 18 лет. В основном при главном режиссёре Александре Плетнёве. Ушёл из театра через год после его смерти — в 2015 году. А уже в 2016-ом меня пригласил на место художественного руководителя в Кировский драматический театр губернатор Никита Белых. Он хотел преобразований в театре, планировал капитальный ремонт. Здание не реставрировалось уже 30 лет и находилось в плачевном состоянии. В том числе передо мной стояла задача обновить труппу, пригласить молодых артистов. Из этого вытекали вопросы с жильём и дополнительном финансированием. Всё это требовало увеличения бюджета. На то нужна была воля руководителя области. Но Никита Белых в какой-то момент попал под суд, разразился коррупционный скандал. И о глобальных изменениях пришлось забыть. Уехал из Кирова через два года в основном из-за того, что там не оказалось денег на новые постановки.
— Наверное, там, в должности художественного руководителя, мне стало важно понять, как театр влияет на городскую среду. Я начал анализировать, как театр воспринимается горожанами, как мы можем привлечь нового зрителя. Осознанность пришла, когда появилась большая ответственность перед людьми, с которыми общаюсь и работаю, и перед зрителями.
— Чем сейчас театр привлекает, в первую очередь, зрителя?
Свежестью высказывания, остротой взгляда, актуальной темой. Театр должен будоражить, волновать, вызывать эмоции. Это самое живое искусство, которое только существует. Это не картина, не скульптура, которую не изменить. Театр меняется здесь и сейчас в зависимости от того, что происходит за окном, в нашей стране, за рубежом и т.д.
— Во-первых, мы должны быть убедительны в том, что мы делаем. Это касается игры артистов, адекватности ситуаций, которые проигрываем, способа существования, музыкального оформления, использования на сцене технических средств XXI века. Мне нравится применять видеопроекции, мейпинг — когда по контуру декорации рисуется изображение, технические новинки. Сочетание современных технологий с органичным и точным существованием артистов на сцене даёт эффект остроты и того, что это может на 100% соотносится со зрителями в зале. Хотя иногда достаточно одного артиста на сцене. Всё зависит от материала.
Не болото
— Почти сразу после Кирова вас пригласили вести свой театральный проект в PRO ART’S. Чем частный театр отличается от государственного?
— Самое главное отличие — это то, что это независимое пространство. Второе, это то, что наша лаборатория уже на данном этапе не привязана к конкретному зданию. Потихонечку выходим за пределы пространства Pro Art’s. Например, сейчас играем спектакль в ИКЦ. И у меня есть идеи, как дальше развивать нашу театральную тему. Современный театр не ограничивает себя конкретным зданием. Есть такой формат, называется «сайт-специфик», когда театр вдруг встречает зрителей в неожиданном месте. Можем сочинить спектакль на стройке, в торговом центре или в магазине. Главное — не нужно строить декорации.
Самый положительный момент, который вижу в нашей работе: люди участвуют в постановках не из-под палки, не по приказу, а потому что им нравится, им этого хочется. В репертуарном театре пьесу и роли определяют директор и режиссёр, у артистов, как правило, нет возможности отказаться.
— Считается, что за кулисами любого театра много интриг, актёры любой ценой стараются добиться роли. Вы с таким встречались?
— В Калужском драмтеатре такого не наблюдалось. Директор Александр Кривовичев категорически не приемлет интриги. В драме есть костяк, который не погрязает в скандалах, потому что занят делом.
Столкнулся с этим в Кирове. Там совершенно другая природа взаимоотношений, потому что театр долгое время находился без лидера. Предыдущий худрук скончался, и началась борьба за власть между артистами.
Склоки и интриги происходят в актёрском цехе, когда люди не получают удовольствия от работы. Всё это уходит на второй план, когда есть творческая реализация. Задача режиссёра — зажечь артистов идеей, взять интересный материал и достойно представить его на суд зрителей.
— Кто ваша аудитория?
— Аудитория PRO ART’S — среднее и, как ни странно, старшее поколение «50+». Как правило, их не смущает ненормативная лексика в пьесах и острые социальные темы. Я верю в нашего зрителя и в перспективу театральной темы, а иначе бы уехал из этого города. Тут есть коллеги, единомышленники, интересное подрастающее поколение. Наша аудитория не такая большая, как у калужского драмтеатра, но нам и не 200 лет. Лаборатории нет ещё и года.
— В чём её особенность?
— У нас нет своей труппы, и все, кто сюда приходят работать, приглашенные артисты. Под конкретный проект я ищу режиссёра. Театральная лаборатория PRO ART’S выпустила уже пять спектаклей. Последняя премьера — «Калуга. Театральная». Это очередной творческий опыт, который реализовал режиссёр из Петрозаводска Леонид Прокофьев.
— Как режиссёр из Петрозаводска может ставить пьесу про Калугу?
— Человек со стороны может свежее и острее передать особенности нашего города, так же, например, как это сделал московский режиссёр Талгат Баталов в документальном спектакле «#Про Калугу». Многих обидело, что Калуга была представлена не в лучшем свете в постановке приезжего режиссера. Хотя, если бы я поставил подобный спектакль, наверняка, на меня бы тоже обиделись.
— Пьеса вызвала скандал и бурное обсуждение в соцсетях. Режиссёра обвинили в постановке оскорбляющего горожан спектакля за казённый счёт. Как вы расцениваете такую реакцию?
— А мы на бюджетные деньги должны только хвалить и воспевать? Одно время обсуждалась прекрасная идея, чтобы каждый налогоплательщик определял, на что пойдёт процент отчислений от его дохода. Отчисляя один процент, я, например, обозначаю: на поддержку современного искусства. Мысленно так и делаю. Значит, я точно имею право на такой спектакль. И судя по восторженным отзывам зрителей, нас немало.
— Он вам понравился?
— Мы очень часто не можем отнестись к себе с иронией. Многие восприняли его агрессивно. А спектакль хороший, даже слишком добрый получился. Думал, он будет жёстче. Вначале прозвучал монолог, вызвавший у аудитории шок, о том, что Калуга — болото. А дальше красивые, ностальгические и местами романтичные истории.
— Вы согласны с тем, что Калуга — болото, в культурном плане, например?
Я знаю людей, которые здесь интересно развиваются. Это ни в коем случае не болото. Если сравнивать с другими городами, то всё то же самое. Мы же постоянно балансируем между абсолютным мракобесием и целенаправленным желанием развиваться.
— На что существует ваша лаборатория?
— PRO ART’S — это проект калужского мецената Леонида Мееровича. Он его частично финансирует. Мы постоянно находимся в поиске грантов и спонсоров для реализации творческих идей. Режиссёрскую резиденцию, в рамках которой вышли два последних спектакля, поддержало министерство культуры Калужской области. Сейчас по стране очень много подобных начинаний. Частные театры, галереи, арт-пространства существуют при поддержке спонсоров и грантов и зарабатывают сами.
— В связи с этим можно говорить о новом витке развития театров в стране?
— Это очень интересный этап, когда художник не обязан состоять в союзах или работать в учреждении культуры. Он может развиваться самостоятельно. Достаточно сочинить проект и найти под реализацию деньги. Если Москва и Санкт-Петербург давно уже живут по этим законам, то в регионах сейчас начинает хоть что-то происходить в этом направлении.