Тридцать лет он режет гравюры и воюет с заказчиками. Тоскует немного о прошлом и хочет быть полезным стране. Это всё о человеке, которого в Калужской области знают очень многие. Антона Ляпичева любят не все, потому что он человек со своим мнением и позицией.
Метка книголюба
Владимир Андреев, kaluga.aif.ru: Антон, в советское время было модным иметь на каждой книжке собственной библиотеки свой экслибрис. Сейчас библиотеки порой умещаются в гаджете. Культура экслибриса потеряна?
Антон Ляпичев: На самом деле, желающих иметь свой экслибрис никогда не было много. Потому что часто люди просто не знают, что это такое. Ведь это книжный знак, он говорит, о том, что книга принадлежит определённому человеку. Смысл надписи: «Из книг … Ивана Петрова». Первый экслибрис известный в мире, принадлежит Карлу V, он своей рукой написал на книжке: «Это книга моя. Карл V».
— Настоящий экслибрис — это небольшой кусочек бумаги с изображением. Если человек ставит штамп, это говорит о том, что он не разбирается в этом деле. Штемпельная краска портит бумагу. Поставил штамп — испортил книгу. Экслибрис печатается на отдельном листочке бумаги и за верхнюю грань подклеивается под обложку книги.
— Чтоб не украли книгу или это ещё и такой вариант некоего хвастовства?
— Есть такое. Ведь экслибрис — это гравюра, офорт или ксилография. Он клеится не на все книги, а на самые ценные. Раньше человек его делал либо сам, если умел, либо заказывал печать. Сейчас проще — принтер сделает это за пару минут. Причём качество практически не отличимое.
Пластик как искусство
— Сейчас можно любую гравюру распечатать на принтере и продать. Не обидно, если ваши работы таким образом расходятся по городам?
— Нет, не обидно. Потому что так мало кто делает. Ведь гравюра — это отпечаток, сделанный руками автора, подписанный им. Есть бриллианты, а есть стразы Сваровски. Покупают люди и то, и это. Ценность разная. Ведь, что такое гравюра? Это средневековый принтер. Возьмём Рембрандта. Он пишет картину. А у него в мастерской сидит целая группа гравёров, которые переводят её в гравюру. Причём было разделение: один специализировался на руках, другой на лицах, третий резал облака. Гравюра распечатывалась, и картинки расходились по Европе. При любом крупном европейском художнике была такая мастерская. Купить картину мог позволить себе далеко не каждый даже богатый человек. Массово расходились именно гравюры. Престижно было иметь, например, гравюру с картины, которую художник написал исключительно для Папы Римского. Распространённость гравюр была такова, что жена Дюрера торговала ими с телеги на рынке.
— Много сегодня в России и в Калужской области гравёров?
— Я знаю не больше пяти в нашей области. Очень много их было при советской власти. Сейчас та же ксилография практически умерла. Нет её. Остались офортисты (офорт — гравюра на металле) и те, кто линогравюрой (гравюра на линолеуме) занимается. Ксилография — это гравюра на дереве. Кавказский самшит, на котором изначально гравировали, просто уже невозможно достать. Стоимость такой доски для гравировки космическая просто. Я нашёл выход — подобрал пластик, который по физическим характеристикам аналогичен самшиту.
— Сегодня гравюра — произведение искусства?Купить картину мог позволить себе далеко не каждый даже богатый человек. Массово расходились именно гравюры.
— Да, такое как живопись или акварель. Гравюра более образна. Ведь чем беднее изобразительное средство, тем большим эмоциональным воздействием оно обладает. Ну и это шикарный подарок. Он самого тебя приподнимает в глазах: не сковородку принёс в целлофане, не ручку какую нибудь.
— Как нужно смотреть на гравюру, как её правильно оценивать?
— Как любое произведение искусства: нравится — не нравится. Всё! Знаете, вот искусствоведы, они такие парни, которые вам про любую картину нанесут «сорок бочек арестантов». Сказать можно что угодно. А тут, посмотрел на гравюру, шевельнулось что то в душе — значит, это твоё. Мне нравятся работы с историей. Вот у меня висит гравюра Митьков «Митьки отбирают пистолет у Маяковского». О ней можно часами рассуждать и фантазировать. Товарищ мне подарил офорт Хармен Халса. Это XVII век.
Профессию позорят!
— Не так давно вы уехали из города жить в глухую деревушку Потапово. Надоела городская суета?
— Да, там хорошо, тихо, а воздух какой! В доме камин — красота. Физическая нагрузка к тому же — траву покосить, дров наколоть. А в остальном прямо земной рай. Ещё туда очень сложно доехать, поэтому в гости просто так не приезжают. И это прекрасно. Мне людей в Калуге хватает, я ж директор брендингового агентства.
— На гравюры сегодня не проживёшь?
— Нет, конечно. Средняя цена гравюры сегодня от трех до шести тысяч. Я занимаюсь визуальным оформлением рекламы. Разрабатываю товарные знаки, логотипы, фирменные стили. Айдентика называется. Любой бизнес нуждается в том, чтобы о нём информировали покупателя.
— Конкуренция большая на этом рынке?
— Очень большая. Чудовищная просто. Ведь сейчас человек может стырить где то программу «корелл» и считать, что он мастер логотипа, дизайнер. Иногда возникает желание взять дубину и по башке таким дизайнерам надавать, потому что они профессию позорят.
— Как же не попасть на такого жулика от дизайна?
— Единственный способ — смотреть образцы работ. Нравится — заказывай, не нравится — ищи другого. Дизайнер не червонец, чтоб всем нравиться. Я не всем нравлюсь. И это нормально. Если ругают — тоже хорошо, больше людей обо мне узнают. Узнаваемость — это главное. Ведь и товарный знак — не произведение искусства, не иллюстрация того, чем занимается предприятие. А идентификация — то, что отличает одного от другого.
— Долго вы выдумываете все эти знаки?
— Бывает, что он прямо выстреливает. А бывает 20, 30, 90 вариантов рисуешь, и что то не подходит. А когда ещё несколько человек начинают обсуждать-выбирать. Плебисцит по знаку устраивать — это идиотизм. Выбирать должен владелец, либо директор бизнеса. Если человек дозрел до товарного знака, значит, он понимает, что это и для чего нужно.
— С чего вы начинали?
— В конце 80 х я сделал свою первую гравюру. Я тогда на калужском машиностроительном заводе работал, после окончания МГТУ имени Баумана. Сделал себе сам инструменты для гравирования, углубился очень в это всё, читал много работ по истории гравюр, по технике.
— Страна потеряла инженера и приобрела художника?
— Ну, да. У меня красный диплом был, на заводе толстая пачка рацпредложений, но потом как то повернулось всё в гравюры. Да и время то было — 90 е, развал. В 1993 году запретили компартию, а я был секретарем комитета комсомола на заводе, членом КПСС. Я и ушёл. Открыл своё дело, вот до сих пор тружусь. А гравюры — это хобби. Всё хорошо в жизни, а в душе — грустно. Раньше на заводе был стране нужен, а сейчас что? Рисую картинки на заказ…
